Интервью с послом Украины в Грузии: Я не вижу заигрываний Тбилиси с Россией

Политический кризис в Грузии, который стал отголоском июньских протестов, продолжается. Партия власти «Грузинская мечта», имея абсолютное большинство, как в парламенте, так и на местах, фактически отказалась от обещания отменить «мажоритарку» и ввести чистую пропорциональную систему с нулевым проходным барьером.

Поэтому, по словам представителей правящей верхушки, внеочередных выборов в Грузии не будет. Будут очередные осенью следующего года по ныне действующей смешанной избирательной системе.

Такое развитие событий не устраивает ни оппозицию, ни протестующих. Они напоминают, что компромиссом к окончанию июньских протестов в Тбилиси, которые вспыхнули после выступления члена российской Коммунистической партии Сергея Гаврилова с места спикера грузинского парламента во время заседания Межпарламентской ассамблеи православия, было именно проведение избирательной реформы.

— Начнем с политического кризиса, который продолжается в Грузии. Что спровоцировало протесты на этот раз?

— Это уже известно всем, известно грузинскому обществу, известно иностранным наблюдателям и, конечно, посольствам. Мы продолжаем внимательно наблюдать за развитием событий, стараемся контактировать с представителями как правительственных, так и оппозиционных кругов, неправительственными организациями. Парламенту Грузии не удалось проголосовать за поправки, которые бы позволили провести очередные выборы по пропорциональной системе с нулевым проходным барьером, как это было заявлено после событий в Тбилиси в конце июня. И это негативное голосование за изменения в законодательство немедленно вызвало большое возмущение населения, прежде всего, безусловно, оппозиционных партий, которые голосовали за эти законодательные изменения, поскольку это было предложено и обещано, как выход из предыдущей кризисной ситуации в конце июня. И это предложение не было реализовано.

Итак, «Грузинская мечта», как ведущая политическая сила, которая имеет большинство в парламенте и во всех без исключения регионах, которая имеет свое правительство и возможности проводить все законодательные изменения в парламенте Грузии, таким образом, продемонстрировала неготовность идти на продолжение диалога с оппозицией и реализацию тех изменений, которые были анонсированы заранее.

Объяснение ситуации со стороны руководства «Грузинской мечты», безусловно, есть. Но, я также хотел бы привлечь внимание к тем объяснениям и действиям, которые демонстрируют и выражают, как отдельные члены «Грузинской мечты», так и отдельные депутаты парламента. По формальным признакам не голосовали «за» все депутаты-мажоритарщики. И это понятно, так как их выбирали на мажоритарных округах.

— Ну, как и у нас…

— В то же время «Грузинская мечта», как ведущая политическая сила, публично взяла на себя определенные обязательства, которые также не удалось выполнить в парламенте. И все это спровоцировало события, которые были у здания парламента, и те акции, которые продолжаются.

Позиция руководства «Грузинской мечты» сегодня однозначна: и других вариантов, кроме как проводить выборы по тому законодательству, которое продолжает действовать, пока нет. Как и нет оснований говорить о проведении досрочных выборов. Итак, на сегодня выборы должны состояться 31 октября 2020 года по действующей на данный момент пропорционально-мажоритарной системе. Очевидно, что при этих условиях представители оппозиционных партий и не только (потому что под влиянием недовольства таким развитием событий самоорганизовались общественные движения, особенно среди молодежи), будут продолжать акции протестов с блокированием парламента, требованиями изменить избирательную систему и провести досрочные выборы.

И, конечно, на это надо смотреть не только с точки зрения эмоций, политических позиций, выполнения обещаний и обязательств. Есть и формальная сторона дела. Потому действительно, если законопроект, поставленный на голосование, не был принят, то на этой сессии он уже не может быть рассмотрен. Как и в Верховной Раде Украины. Поэтому выносить на голосование этот законопроект сейчас уже нельзя. Очевидно, что можно было бы говорить о каких-то других законопроектах. Но, с процедурной точки зрения все это не так просто. И в результате этой ситуации 12 депутатов от правящей партии «Грузинская мечта» вышли из фракции, протестуя, таким образом, против того, что изменения в законодательство не были приняты.

— ЕС и США все же призвали грузинскую властную верхушку перейти к чисто пропорциональной избирательной системе.

— И у нас, и у представителей Евросоюза, и у других посольств есть определенные рамки в своей деятельности. И мы говорим о дружеских советах, мы говорим о том, что видим. Но есть внутренние дела, в которые дипломаты не должны вмешиваться, и не будут этого делать.

— Готова ли грузинская власть договориться с оппозицией и пойти на досрочные выборы?

— Собственно говоря, один из главных элементов призыва послов ЕС и США, к которому мы присоединяемся, – это необходимость диалога с оппозицией. Сегодняшняя ситуация – это отсутствие диалога, более того, прекращение возможностей для его развития. Поэтому однозначно провозглашая невозможность изменения избирательной системы и проведения выборов в соответствии с законодательством в конце октября следующего года, правящая партия оставляет мало места для диалога. Поэтому будем наблюдать, как будут развиваться события.

Не хочу проводить никаких аналогий, но то, что голосование по изменению избирательного законодательства произошло, это также результат событий и политического обострения, которые были летом, и результат определенного компромисса, который был найден. На сегодня этот компромисс очень неустойчивый и хрупкий – он фактически разрушен.

— Многие в последнее время обвиняли Грузию в заигрывании с Россией. Если так, то принесло ли это свои результаты? Российская пресса пишет, что 28 ноября в Праге могут встретиться спецпредставитель грузинского премьера по связям с РФ Зураб Абашидзе и российский сенатор Григорий Карасин.

— В Грузии я работаю уже 2,5 года и не могу сказать, что за это время плохо изучил Грузию и политику Грузии, но заигрываний с Россией я не увидел. Я не знаю, откуда берутся такие выводы. На самом деле, для этого нет никаких оснований. Да, были отдельные заявления о том, что надо расширять диалог. Но эти заявления были и от премьер-министра Георгия Квирикашвили (занимал должность с 30 декабря 2015 по 13 июня 2018 – авт.). И, как я теперь понимаю, скорее всего, эти заявления были неверно интерпретированы. Потому содержание предложений по изменению подходов и уровня контактов было, прежде всего, направлено на то, чтобы улучшить положение населения на оккупированных территориях, и только. Поэтому, говорить о каких-то заигрываниях со страной, с которой Грузия не имеет дипломатических отношений, как минимум безответственно. Я не вижу фактов, которые бы об этом свидетельствовали.

По диалогу Абашидзе-Карасин. Это один из форматов, в которых уже долгие годы безрезультатно проходят встречи представителей РФ и Грузии. Трек Абашидзе-Карасин – это тот механизм, который регулярно подтверждает безрезультатность любых попыток о чем-то договориться с РФ.

Параллельно с грузинскими событиями очень большой резонанс среди грузинской общественности получила ситуация с задержанием известного грузинского врача Важи Гаприндашвили на оккупированной территории. А он просто хотел помочь женщине, которая получила травму, именно в которых он является специалистом. А его бросили в тюрьму. И это тот диалог, о котором вы говорите, – Абашидзе-Карасин. Он начинается и заканчивается тем, что нам хорошо известно по нашим встречам в Минске, где нам постоянно говорят, что «надо говорить с местными властями». Для нас, как и для Грузии, «местной власти» не существует. Существуют оккупационные режимы. Поэтому не надо искать здесь никаких сенсаций. Это регулярная встреча. Посмотрим на ее результаты. Но, к сожалению, я не думаю, что мы увидим там какие-то сдвиги.

— Много ли Грузия потеряла от закрытия авиасообщения с Россией? По оценкам премьера Георгия Гахарии, это $350 млн. А что говорят сами грузины?

— Люди говорят разное. Но я бы не драматизировал ситуацию. Когда Кремль решил прекратить авиасообщение, были опасения, что больше всего от этого пострадают маленькие частные гостиницы, небольшие рестораны на побережье Черного моря, которые ориентированы на эти группы туристов. Но, во-первых, не произошло катастрофического снижения количества туристов. Почему? Как оказалось, россияне сюда не только летали, но и в большинстве своем ездили на автомобилях и автобусах. Во-вторых, компенсация этого туристического потока произошла за счет других стран, в том числе и Украины. Между Украиной и Грузией заметно выросло количество авиарейсов. Сегодня (22 ноября – авт.) мы получили сообщение и поручения информировать грузинскую сторону, что один из украинских авиаперевозчиков получает право осуществлять авиасообщение между Запорожьем, Львовом и Батуми. И я думаю, что в этом году мы превысим цифру в 200 тыс посетителей из Украины. Их видно, слышно на улицах. Если бы вы были в Батуми, то увидели бы там несколько украинских ресторанов не только с украинскими названиями, но и украинскими собственниками и поварами. Увеличивается приток украинских инвестиций в туристическую инфраструктуру. Это небольшие объекты, но украинцы охотно покупают и квартиры для летнего отдыха, и комплексы для использования в качестве базы развития туристической инфраструктуры.

Поэтому существуют различные методики подсчета потерь. Мы тоже у себя считаем, сколько приносит один турист. Однако, нужно понимать, что все это не какие-то прямые поступления в бюджет. Все это расходится разными путями и ручьями, от киоска с сувенирами, вина и сыра, до гостиниц и авиакомпаний. Безусловно, потери есть. Но у Грузии есть собственный опыт того, как пережить произвол соседа в развитии или сдерживании двусторонних связей. Здесь хорошо помнят блокаду после войны 2008 года, когда вообще был приостановлен экспорт грузинской продукции в Россию. Грузия переживала разные времена и у нее свой собственный опыт. Для нас это, конечно, тоже наука, надо искать другие рынки и предохранители, поскольку у нас есть малопредсказуемый сосед, еще и агрессивный, и такой, который посягает на наши земли.

— Фактически сейчас Россия с Грузией делает то же самое, что и с Турцией в свое время, когда та сбила российский самолет.

— Я бы призвал вас здесь быть осторожнее. Если посмотреть на экономику Турции и Грузии, и поступления от туризма, они не сопоставимы, в Турции больше. Но если посмотреть на долю туризма в общем ВВП Грузии, то это не имело бы такого влияния на экономику Турции, который мог бы вызвать уменьшенный, сокращенный или прекращенный поток туристов.

— В прошлом году российский премьер Дмитрий Медведев не исключил восстановления дипломатических отношений между РФ и Грузией. Теперь об этом, как мы видим, речь не идет. В Украине тоже периодически возникает вопрос о дипотношениях с Россией. Какие позитивы и негативы принесло Грузии расторжение дипотношений с РФ?

— Я думаю, что Грузия от этого не страдает. Тем более, население Грузии. Интересы грузинского гражданина не выходят так далеко за пределы границ региона или своей страны. Но есть другая цифра, о которой мы должны помнить. На территории России, по разным оценкам, живет и работает более 800 тыс грузин.

Чем отмечается отсутствие дипломатических отношений между Грузией и РФ? Асимметричностью визового режима. Если для граждан России Грузия продолжает удерживать безвизовый режим, то грузинам, чтобы попасть в РФ, надо получать визу. Иначе бы это отразилось на тех грузинах, которые имеют российское гражданство, живут и работают там.

Второе, о чем нужно помнить и с чем надо считаться, – прекращение дипломатических отношений не означает, что в Грузии нет российских дипломатов. По международным договоренностям интересы России в Грузии представляет Швейцария, и наоборот. В рамках этих договоренностей по 15, если я не ошибаюсь с цифрой, дипломатов работают при посольстве Швейцарии в Грузии, и соответственно, в Москве. Это тот канал повседневных непрямых связей, который все же существует.

А о том, с чего вы начали вопрос, премьер Медведев о чем-то говорил… История учит, что рано или поздно, ситуация меняется. Поэтому, рано или поздно, все должно измениться. Рано или поздно оккупированные территории должны быть освобождены. Поэтому то, что кажется невозможным сегодня, может произойти завтра или послезавтра.

— Мы, журналисты, когда пишем о плюсах и минусах от возможного расторжения дипотношений между Украиной и Россией, всегда в качестве примера приводим грузинский опыт.

— У нас с 2014 года в Москве нет посла. Владимир Ельченко, который уже несколько лет успешно представляет Украину в ООН, тогда был отозван. Количество украинских дипломатов в Москве существенно сокращено. Мы вынуждены поддерживать количество консульских работников за пределами Москвы, особенно в Ростове, из-за дел заключенных, захваченных и пленных. Это также надо понимать. Нам нужно не забывать об украинских пленниках. К сожалению, эта цифра велика. Консул – это лицо, которое может достучаться в тюрьму, прийти туда и встретиться с нашими гражданами. Поэтому, дипломатические отношения между Украиной и Россией формально существуют, но в условиях отсутствия послов они ограничены повседневной деятельностью.

— После нескольких указов Владимира Путина о незаконной паспортизации украинские эксперты заговорили о запуске Россией на Донбассе абхазского и южноосетинского сценария. Вы с этим согласны? Как Грузия боролась с незаконной паспортизацией?

— Давайте начнем с того, что сейчас происходит на территории оккупированной Абхазии. Формально там другая ситуация, потому что формально создано квазигосударство Абхазия, формально там нет оккупационной власти, формально там должны отсутствовать российские войска. А если посмотреть на реальную картину, то там есть марионеточный режим, эти выборы никем не признаются, эта самостоятельность никем не признается. Но вместе с тем для тех грузин, которые остались на территории Абхазии и не сбежали после войны 1993 года (а их было, напомню, 250 тыс, а сейчас, по разным оценкам, 30-40 тыс) эта оккупационная власть создает условия, при которых жизнь с грузинскими паспортами становится невозможной. То есть вводятся внутренние ограничения и требования, которыми предусмотрено, что, если человек, проживая на территории Абхазии, не получил местный паспорт, он не может принимать участие в местных выборах, получать социальные льготы, не имеет доступа к образованию и т.д. То есть грубым административным давлением заставляют людей брать эти паспорта. Это так же, как в Крыму.

Как противодействовать? Не давать возможности людям, которые собираются путешествовать с такими фейковыми паспортами, доехать куда-то дальше, чем Ростов. Это их конечная точка назначения. И, насколько я понимаю, наши партнеры из ЕС поддерживают такую политику в отношении непризнания паспортов, выданных на оккупированных территориях Украины. И это тот путь, который на сегодня является наиболее эффективным и реалистичным.

— Что сейчас с политикой Грузии в отношении оккупированных территорий? Помню, как три года назад в Киев приезжали грузинские эксперты говорили, что очень сожалеют о том, как в свое время фактически отрезали оккупированные территории.

— Отрезали эти территории не грузинские политики и не грузинские власти. Эти территории отрезала РФ путем прямой агрессии и развития военного присутствия на этих землях. Мы тоже можем ежедневно жалеть, что оккупирован Крым. Но здесь выход прост: либо ты воюешь, либо у тебя забирают. И мы это поняли не сразу, поэтому Крым оккупирован. И поэтому мы сейчас защищаем свои территории на Донбассе. Поэтому мы заботимся о своем населении в тех рамках, которые возможны. Это, например, сервисные центры, которые появились в 2015 году для людей, которые приходят с оккупированных территорий, где можно приобрести лекарства, получить пенсию, купить дешевые продукты. Мост, который президент Зеленский открыл в Станице Луганской. Я его видел разрушенным, как он лежал сломанный над пропастью, и как люди какими-то козьими тропами с мешками и баулами пробирались через этот пункт пропуска. Поэтому этот путь, безусловно, на сегодня является одним из наиболее эффективных.

То, что мы видим здесь, в Грузии, это постоянные ограничения. Оккупационные власти перекрывают возможность пересечения линии административной границы для граждан Грузии, проживающих на оккупированных территориях. Остался один на всей административной границе, по всей, так сказать линии фронта, пункт пропуска с Абхазией, и один на Цхинвальском направлении. И то, был период, когда эти пункты оккупационными властями были закрыты.

Что может, и что будет продолжать делать Грузия и правительство Грузии? Продолжает действовать программа «Шаг к лучшему будущему». Это программа, которая создает возможности для людей с оккупированных территорий получать здесь медицинскую помощь, включая очень сложные случаи, где Грузия имеет безусловные успехи. Например и в частности – это лечение гепатита С – пожалуй, один из немногих примеров в мире, когда удалось преодолеть эту болезнь полностью.

Доступ к образованию – это то, что по этой программе может предлагать правительство Грузии. Поддержание языка. Абхазский язык исчезает на территории оккупированной Абхазии, но поддерживается здесь, властью и правительством Грузии. Можно было бы делать больше, и правительство хотело бы делать больше. Однако есть прямое противодействие оккупационных властей и прямые шаги, которые ограничивают эти возможности для людей с оккупированных территорий.

— Но программа «Шаг к лучшему будущему» работает не так давно…

— Уже год. Но отдельные ее элементы внедрялись всегда, например, медицинская помощь, образовательные программы и т.д.

— Выше ли у Грузии шансы вступить в НАТО, возможно, даже без оккупированных территорий?

— В октябре состоялось два выездных заседания Североатлантического совета. Одно из них было в Батуми, а второе – в Одессе и в Киеве. В Батуми генеральный секретарь НАТО не смог прибыть, делегацию Альянса возглавляла его заместительница, которой тогда еще была Роуз Гетемюллер, и это, если не ошибаюсь, было ее последнее официальное путешествие за пределы НАТО.

— То есть, в Украине представительство Североатлантического совета было даже выше.

— Я бы не говорил об этом. Меряться уровнем представительства не очень хорошо. Но то, что интерес со стороны НАТО, как к Украине, так и к Грузии, есть – это факт. То, что в обоих случаях Североатлантический совет посетил морские порты – Батуми и Одессу – это четкий сигнал, что НАТО будет продолжать отдельную программу укрепления безопасности в Черном море. И не только с помощью увеличенного присутствия военного флота, но и тем, что все послы стран-членов Альянса были в Батуми и Одессе. И здесь, в Грузии, и позже в Киеве, и еще позже, Столтенберг повторил, что НАТО, как организация, свое решение приняла еще в 2008 году в Бухаресте. Украина и Грузия будут членами НАТО. Поэтому, надо больше смотреть на себя.

Послушайте, что сейчас говорит министр обороны Украины Андрей Загороднюк, то, какие направления он определил, как первоочередные. Новый министр обороны Грузии, когда я недавно с ним встречался, четко отметил, что кроме взаимодействия и совместимости, ему, как министру, надо приводить в порядок матчасть, надо обновлять казармы, думать о программах развития вооружения, и не только ориентироваться на закупки, а и смотреть, может ли Грузия что-то делать здесь у себя. Поэтому, кто ближе или дальше от вступления в НАТО – вопрос необъективный. Не потому, что Украина и Грузия разные по размерам страны, или численности вооруженных сил, или по уровню готовности. Нет, вопрос не только в этом. На все должна быть, прежде всего, политическая воля. Причем речь идет в данном случае не о политической воле Украины и Грузии, а о политической воле стран-членов Альянса. Мы все видим и понимаем, что нет такого единства, как раньше, в трансатлантическом элементе, нет единства относительно видения и роли ЕС и НАТО в безопасности с точки зрения реформирования ЕС. Европейский союз тоже не стоит на месте, хотя и кажется негибким. Он развивается.

— Да, Великобритания выходит из ЕС.

— Это не гибкость – это вынуждены шаги. Во всяком случае, вопросы совместной обороны и безопасности для ЕС становятся все более актуальными и важными. Особенно в тех условиях, когда они увидели, что полагаться всегда на партнеров нельзя, надо иметь и собственные возможности, и их развивать. Поэтому рано или поздно эта политическая воля сконцентрируется и сосредоточится. И Украине, и Грузии нужно максимально со своей стороны к этому готовиться.

— Вы же знаете, что для Украины Альянс разворачивает новую программу сотрудничества – «одна страна, один план». В НАТО нам предлагают определиться с пятью приоритетами, которые составят основу этого плана. Однако, сегодняшняя украинская оппозиция и некоторые эксперты отмечают, что пять составляющих для Украины мало.

— Надо понимать, что за программами, планами и фондами стоит куча работы. Это огромные механизмы, которые функционируют уже годами. И сказать, что, условно, до 15 декабря мы работали так, а с 16 декабря будем работать иначе, это очень непрофессионально. Поэтому здесь многое зависит от нас самих. И сила плана не в том, что он есть, и не в том, что он один. Сила плана в том, что он разбивает путь к какой-то цели на определенные этапы. И когда ты видишь эти этапы, тебе легче контролировать и понимать, чего не хватает, чтобы пройти этот кусок дороги. И я себе не представляю такого супер-плана, который бы охватывал все.

Вот, скажем, министр обороны Украины сейчас говорит, что нам надо еще раз проанализировать, какие из стандартов НАТО нам надо внедрять в первую очередь. Он совершенно справедливо говорит, что нам надо отказываться от старых уставов. Можем ли мы это делать, не имея четкого видения, каким вооружением мы будем воевать через десять лет? Нет, не можем. Можем ли мы говорить о том, что все тренировки, которые проходят на Яворивском полигоне и не только там, будут генерировать расширение этих возможностей в геометрической прогрессии? Нет. Потому что эта рота или эта даже бригада, если мы проведем тренировку на уровне бригады, возвращается на те места, из которых ушла. А вокруг, слева и справа, те, которые еще не обучены, работающие по старым стандартам и технологиям. И возникает вопрос, как перепрыгнуть? Потому что ты же не будешь держать две армии, одну по стандартам НАТО, а вторую нереформированную? Эти вопросы очень сложные. Поэтому не от количества планов или количества страниц в одном плане все зависит. Все зависит от понимания, что это процесс многоплановый и ни один из элементов нельзя вытянуть или забыть о нем. Тогда не будет четкой картины через 5-10 лет.

— На прошлой неделе в Брюсселе бывший литовский премьер, а ныне председатель ЕВРОНЕСТа Андриус Кубилиус представил новую для Украины, Грузии и Молдовы программу в рамках политики Восточного партнерства – Trio Strategy 2030. Как в Грузии смотрят на то, чтобы предложить ЕС выделить наши страны в отдельный трек?

— Грузия не только согласна, но и очень много делает, чтобы донести свои интересы до европейцев и имплементировать их в те планы и схемы сотрудничества, которые развиваются. Поэтому, безусловно, и Украина, и Грузия заинтересованы в том, чтобы отношения с ЕС развивались. Должны ли эти отношения ограничиваться рамками Восточного партнерства? Для нас ответ был очевиден с самого начала, еще десять лет назад. Это механизм, но не конечная цель и финальная точка. И, на мой взгляд, в украинской идеологии и системе приоритетов внешней политики, ничего с тех пор не изменилось. По крайней мере, мне не известно об этом. Поэтому Восточное партнерство – это инструмент, который доказал свою эффективность. Но мы рассчитываем на большее. Мы не видим будущего, ограниченного исключительно рамками Восточного партнерства. Хотя и в этих рамках вот эти общие пространства, о которых мы уже начали говорить, надо доводить от планов к реалиям повседневной жизни. Так же, как мы пришли к безвизовому режиму от каких-то параметров на бумаге, к реалиям, когда вы берете украинский паспорт и едете.

— Возможно, Украине нужно инициировать создание своеобразного клуба стран, которые пострадали от российской военной агрессии, и совместно обращаться к международному сообществу за помощью? Потому что, как говорят, один в поле не воин.

— На самом деле, это уже и есть. Во всяком случае, в том, что касается Украины и Грузии. Грузия была одной из первых стран, которая поддержала нас после начала российской агрессии. Причем Грузия это сделала не только путем политических заявлений, но и оказанием помощи, и это не только реабилитация раненых. Поэтому, если вы посмотрите на декларацию о стратегическом партнерстве между Украиной и Грузией, которая была подписана в 2017 году, существенная ее часть как раз направлена на консолидацию внешнего мира в борьбе с российской агрессией. Если посмотреть на последние резолюции, которые принимает Генассамблея ООН или Совет Европы, там, где есть резолюции по Грузии, соавтором обязательно является Украина, и наоборот.

Думаю, что мы сильно продвинулись вперед в плане использования инструментов парламентского взаимодействия. Во всех парламентских ассамблеях наши делегации за последние годы всегда действовали слаженно и выступали на общих позициях. И новые украинские делегации уже начали это взаимодействие, уже друг друга знают. Правда, сейчас произойдут изменения в парламенте Грузии, потому что как раз среди тех, кто вышел из фракции и оставил свои должности, были ключевые для европейской политики фигуры, которые определяли парламентскую политику Грузии на европейских площадках. Будут другие, и у нас есть другие, и я уверен, что это взаимодействие будет продолжено.

Поэтому, отвечая на ваш вопрос, нужен ли такой клуб, я скажу нет. Уже есть полное понимание. И не надо нам клубов и вывески, что это клуб. Мы прекрасно взаимодействуем на тех уровнях и в тех форматах, которые существуют между нашими странами.