«Лучше ужасный конец, чем ужас без конца»

«Да, это – не Харрере. Это – гораздо хуже», — подумал бы в эти дни хрестоматийный Остап Бендер, снимая со стены диктаторский портрет Мугабе и меняя его на свежий генеральский.

Наверное, за минуту до расстрела Николае Чаушеску думал о том, что этого не может быть, что его любит 93 процента румын, и что сейчас из-за угла выскочат его ярые фанаты и спасут, отбив от разбушевавшихся заговорщиков. Возможно, на то же самое надеялся и Саддам, скитаясь по пещерам, пока его не изловили, не осудили и не накинули на шею крепкую веревку. И Муаммар думал о том же. Не каждому диктатору выдается шанс умереть в своей постели, как посчастливилось генералу Франко. Правда, пока он плавно отходил в мир иной – вокруг уже бушевали нешуточные страсти по поводу дальнейшего государственного обустройства Испании. Но его это мало заботило: мечта сбылась, ему удалось править пожизненно.